Екатерина Жилкина
Москва
Командир авиационной поисковой группы ВПСО «Ангел» из Москвы Екатерина Жилкина пять лет помогает в поисках пропавших людей с воздуха
Волонтерством я интересовалась давно и всегда хотела попробовать свои силы, потому что мой брат несколько лет занимался поисками в составе отряда «Лиза Алерт». Я по возможности помогала ему, но в самих поисках мне участвовать не приходилось. Первое знакомство с поисковой работой у меня произошло в 2013 году, во время майских праздников. Брат был в отъезде, и как раз поступила заявка, что требуется наблюдатель для поиска ребенка с воздуха. Я была не уверена, что подойду для этого, поскольку совсем ничего не знала, но Леша меня успокоил: как только я приеду на аэродром, мне все расскажут и покажут. Ребенка мы, к сожалению, в тот вылет не нашли, но как только я вернулась домой, то поняла, что во мне произошли какие-то изменения. В голове вертелся только один вопрос: «Почему я не сделала это раньше?» После этого случая я попросила брата держать меня в курсе поисковых дел, чтобы в случае необходимости снова поучаствовать. Именно с этого поиска начались как мое увлечение авиацией, так и мой путь в волонтерство.
О первом поиске в составе «Ангела»
В 2015 году я вошла в состав вертолетного поисково-спасательного отряда «Ангел». Мой первый отрядный поиск длился 9 часов, мы вылетели в 9 утра и вернулись затемно. Эти часы мне запомнились навсегда и своей длительностью, и трагичностью: дедушка, которого мы искали, был обнаружен погибшим. Однако и шансов у нас практически не было: мы полетели осматривать местность на 17-й день поиска, это был октябрь, ночи холодные, а человека мы искали пожилого... После этого я стала принимать активное участие во всех мероприятиях, начала заниматься отработкой пожаров с воздуха и постигать азы авиации.
Сезон у нас начинается с июня-июля и заканчивается примерно в ноябре, в этот период я на поисках бываю часто, иногда случаются 3-4 вылета за неделю, а бывает, и два за месяц. Все зависит от количества заявок и от числа экипажей. Помимо того, что я летаю с экипажами, я координирую их вылеты и выполняю функцию оперативного дежурного.
Во время поиска больше всего запоминаются эмоции, которые ты получаешь, когда помогаешь человеку. Это эмоции как от самого потеряшки, так и от его близких, которые прилагают все силы, чтобы помочь нашей работе. Запоминаются поиски с эвакуацией, потому что происходит непосредственно контакт с пострадавшим. И, конечно, никогда не проходят бесследно поиски детей.
О поиске за 25 минут
Недавно у нас случился резонансный поиск. Вообще, зимние поиски нетипичны, обычно мы ищем лыжников, рыбаков или снегоходы. Ранняя весна тоже нечастое явление. Однако дети не выбирают время года, ребенок может уйти из дома когда угодно, так было и в этом случае.
27 марта мы с руководителем нашего отряда Александром Михайловым полетели по заданию МЧС на мониторинг природных возгораний. Когда возвращались обратно, в наш поисковый чат поступила информация о пропаже ребенка в Истринском районе Подмосковья. Мы как раз были рядом: до места поиска было около минут 20 лёта. Оказалось, что пропал 10-летний мальчик с особенностями, семья которого живет неподалеку от озера. Последнее обстоятельство очень важно, потому что в природной среде в 90% случаев дети погибают именно в воде. В поступившей информации было указано, что ребенок действительно любит воду, поэтому даже 20 минут могли быть роковыми. Координатор «Лиза Алерт» принял решение, что нужно использовать в поисках вертолет, раз есть такая возможность. Нам очень повезло, потому что ребенка мы обнаружили сразу, как только зашли над озером. Мальчик был не один, с рыбаком, но я обратила внимание, что он раздет. Как позже выяснилось, ребенок собирался купаться. Когда мы подлетели ближе, то обнаружили совершенно растерянного рыбака, его тоже можно было понять: рядом раздетый мальчишка, да еще и откуда-то взялся вертолет над водой. Мы с Александром приняли решение, что необходимо высадиться, но места для посадки не было совершенно. Тогда Александр начал снижение, едва-едва касаясь одной лыжей земли, он дал мне возможность высадиться на берег.
Уже потом, когда я взяла мальчика на руки, поняла, насколько мы были вовремя: ребенок был раздет, и неизвестно, сколько времени он провел без одежды. Чтобы как-то согреть мальчика, рыбак отдал одну из своих курток, а сам отправился вдоль берега искать одежду ребенка. Тем временем Александр передал информацию спасателям, что мальчик найден, и стал искать место для посадки вертолета. Практически сразу к нам подоспел один из спасателей, который помог завернуть мальчика в термоодеяло. Самое интересное, что поиск ребенка занял у нас всего 25 минут: именно столько нам потребовалось от входа в зону поиска до окончания поиска и передачи ребенка спасателям и родителям.
О том, что запоминается
Все поиски похожи друг на друга, различаются они только деталями и, наверное, степенью эмоций. Но хочется рассказать о забавных случаях, потому что они порой запоминаются ничуть не меньше, чем драматические ситуации. Есть два вида потеряшек: одни плачут от радости, что их нашли, другие начинают винить себя в том, что доставили людям столько неудобств. Помню, как раз мы нашли дедушку, который был польщен, что на его спасение отправили настоящий вертолет, да еще и спасительницей оказалась молодая девушка. Был случай, когда бабуля убегала от квадрокоптера: устройство порядком ее напугало и своим внешним видом, и тем, что активно ее преследовало, поэтому бабушка решила спасаться бегством. К счастью, все обошлось, спасателям удалось эвакуировать ее живой и невредимой.
Отдельная тема – лесные трофеи. На моей памяти не было еще ни одного грибника, который бы расстался со своей корзинкой грибов. Какими бы огромными и неподъемными ни были корзины, все их тащат за собой, причем сначала просят пристроить в вертолет корзину, а уж потом устраиваются сами. Если грибник все же расстался с корзинкой, то дело совсем плохо: это уже последняя стадия отчаяния.
Бывает, когда мы говорим человеку, чтобы он набрался терпения и ждал нас, не сходя с места, потому что эвакуация может быть очень длинная: и три, и четыре часа, а то и целый день. У потеряшек обычно возникает идея: спустите нам веревочку, чтобы мы забрались по ней в вертолет! А когда я объясняю, что не положено по инструкции, и уже на месте говорю: «Вставайте, пойдемте со мной», – то обычно слышу: «А я не могу, у меня ноги отказали!» А незадолго до этого меня уверяли, что веревочка, спущенная из вертолета, решила бы проблему.
Об изменениях
С появлением в моей жизни волонтерства я пересмотрела взгляды на жизнь, произошла переоценка ценностей, перераспределение приоритетов. Сейчас я понимаю, что по-другому жить не смогу. Я не смогу пройти мимо человека, которому нужна помощь. Многие проходят не потому, что им безразлично, они просто не знают, чем помочь. Это нормально для обычного, среднестатистического человека. Но я уже не представляю себя в такой ситуации, потому что я не смогу остаться безучастной.
Изменилось все: я, мой образ жизни, круг общения. Но это не хобби, потому что ответственность зашкаливает, она гораздо выше, чем на работе. Если говорить об эмоциональной составляющей, то да, это что-то вроде хобби, нас ведь никто не заставляет этим заниматься, мы получаем удовольствие от своих действий. Однако по степени ответственности это несоизмеримо выше. У меня уже не получается отказываться от участия в поисках, я не могу просто лечь спать, зная, что нужна моя помощь. Для меня важно быть полезной. Причем не важно где, потому что ситуации случаются разные. Например, я не проеду мимо ДТП, потому что умею оказывать первую помощь. Бывает, что люди реагируют неоднозначно, даже не верят, что девушка может помочь, а когда видят мои действия, слышат четкие инструкции, все меняется: они понимают, что я знаю чуть больше, чем они.
О жизни и поисках
Я пересмотрела свой график, поменяла работу, потому что однажды я поняла, что работа занимает у меня все меньше времени и эмоций, а поиски – все больше. Я считаю это нечестным по отношению к работодателю, потому что работу я всегда выполняла на 100% своих возможностей. Но меня не устраивало это ощущение ожидания, когда я стала ловить себя на мыслях, что жду окончания работы, чтобы поскорее заняться поисками. Сейчас мне удается соблюдать баланс. Друзья и близкие с пониманием относятся к этому, потому что зачастую я опаздываю на важные мероприятия из-за поисков, а бывает, что и вовсе их пропускаю. Но ни у кого не возникает недоумения или вопросов, почему так, наоборот, они гордятся. Мне повезло с близкими людьми.
Проект «Гордость России»
